«Я хочу продолжать работать с текстами»

Редактором я стала случайно

Мне 29 лет, и я — редактор. Я незрячая с рождения, училась в специализированной школе-интернате. Редакторский опыт у меня не очень большой — чуть больше года. Тексты я начала писать из инваактивистских¹ соображений. Меня очень раздражали личные вопросы на улице, их задавали буквально везде: в магазине, в транспорте, на почте, — без всяких предисловий, в лоб. Мне это так надоело, что я решила написать объясняющий текст.

Я прошла несколько курсов для авторов текстов, много писала про людей с инвалидностью и доступную среду. Сейчас я работаю редактором в НКО. Свою нынешнюю работу я нашла по знакомству. У меня нет филологического образования, планов идти в редакторы тоже не было, это счастливая случайность. Когда возникла необходимость редактировать чужие тексты, пришлось приобретать навыки на практике. 

Есть стереотип, согласно которому слабовидящие становятся массажистами или музыкантами, и нас готовили к этому. 

Мы углубленно занимались русским языком и биологией, потому что эти предметы были нужны на вступительных экзаменах. Когда я росла, у незрячих детей было намного меньше возможностей. Сейчас есть интернет, сообщества по интересам. В мое время родителям приходилось ездить за литературой в большие города, искать книги, общаться с тифлопедагогами. Мне нравилось программирование, но в математику и информатику в нашей школе не особо вкладывались, поэтому, когда я решила поступать на мехмат, то стала заниматься с репетиторами. В университете мне пришлось прилагать серьезные усилия, чтобы приблизиться к уровню остальных студентов. Я продержалась до третьего курса. Я люблю книги о животных, например Джеймса Хэрриота и Джеральда Даррелла. Если бы у меня была возможность, я бы, наверное, пошла в ветеринары.

Цифровые технологии позволяют воспринимать текст

Писать и читать я училась по Брайлю. Наши школьные учителя были квалифицированными и вовлеченными тифлопедагогами. В школе мы много писали диктантов, там я получила базовые знания орфографии и пунктуации. Там меня научили ценить грамотность, и во взрослом возрасте удалось не растерять любовь к хорошему тексту и литературе. 

Представление о верстке мне дали брайлевские тексты. Но тексты на брайле имеют свои особенности: например, дефис и тире выглядят одинаково, после запятой нет пробела, а после точек нет заглавных букв — все это делается для экономии места. Сейчас я не в восторге от идеи читать по Брайлю, потому что эти книги большие, как правило, на листах формата А4, очень толстые, тяжелые, неудобны в транспортировке. Например, «Мертвые души» в шести томах.

Часто слышу, что незрячим людям недоступны цифровые технологии, на самом деле все совсем наоборот: именно цифровые технологии помогают мне воспринять текст. 

Первый ноутбук у меня появился лет в тринадцать, после этого моя жизнь заиграла яркими красками.

С помощью программы для чтения с экрана я «читаю вслух» то, с чем работаю. Сегодня программу-скринридер можно установить практически на любой компьютер или смартфон, на многих устройствах он входит в предустановленный пакет. Синтезатор речи озвучивает не только текст, но и все процессы на устройстве.

Слушать текст — это медленно, поэтому я пользуюсь повышенной скоростью. Недавно я сменила компьютер вместе с операционной системой. И из-за этого потеряла своего верного друга, встроенный ридер. Его голос был не антропоморфным, а электронным, а скорость была очень высокой, около 450 слов в минуту. Но мне было удобно. Я редактировала тексты и читала книги именно на такой скорости. Если у тебя есть цель, слушать на высокой скорости — дело привычки. Можно настраивать синтезаторы речи таким образом, чтобы они постепенно увеличивали скорость. 

Сначала ты разбираешь 200 слов в минуту, потом 250 и постепенно доходишь до 450.

Синтезаторы речи — не такие глупые программы, как кажется, например они отлично выделяют интонационные паузы. Современные синтезаторы часто снабжены хорошими словарями, в которых указано произношение слов, но приятно, если их иногда можно редактировать вручную, потому что ошибки все равно бывают. Одно время среди незрячих пользователей активно обсуждалась ошибка одного известного многим синтезатора речи, у которого трусы́ оказались не нужны на войне. 

Не все инструменты одинаково удобны

В «Телеграме» есть свои особенности. Этот мессенджер более доступен с одних устройств и чуть менее — с других. Например, не на всяком устройстве я могу посмотреть реакции на сообщение или поставить их, а десктопная версия приложения мне недоступна, только мобильное приложение или веб-версия. Это накладывает определенные ограничения, но не слишком обременительные.

Например, чтобы разобраться с реакциями в «Телеграме» или опубликовать текст, мне приходится проделать больше телодвижений, чем зрячим пользователям. Непросто бывает с публикацией картинок. Если запланирована серия постов с разными обложками, а их скидывают одним сообщением, то единственный способ их обработать — это сохранить их в галерею, проверить и публиковать по отдельности. 

Смена программного обеспечения или принудительная смена настроек может быть более болезненной для незрячих людей. Например, в текстовых редакторах приходится быть готовым к смене всех настроек при обновлении. Но все-таки разработчики учитывают, что у их пользователей могут быть особые потребности, и иногда при установке новой версии позволяют некоторое время не трогать синтезатор речи.

Однажды работодатель купил мне телефон, но оказалось, что его операционная система несовместима с моим привычным синтезатором речи. 

Я долго расстраивалась, потому что отсутствие возможности читать книги привычным мне образом делает телефон для меня практически бесполезным. Хорошо, что сейчас возможности устройств обширны и можно выбрать и установить что-то по своему вкусу.

Для того чтобы я могла качественно работать с текстами, мой скринридер настроен особым образом. Например, есть возможность читать по символам, словам, абзацам, строкам и предложениям, с помощью быстрых клавиш я могу запросить информацию о форматировании текста или его участка. Скорость чтения, разборчивость речи синтезатора и используемые синтезатором словари тоже имеют значение.

У меня есть всякие полезные штуки, например Bluetooth-клавиатура и беспроводная гарнитура, это облегчает жизнь. 

Я бы, честно говоря, не отказалась от двух компьютеров с разными операционными системами. И поскольку я как пишущий, так и выпускающий редактор, на выпуск влияет доступность разных сервисов и платформ. Главная проблема в том, что разработчики мало уделяют внимания доступности. И поэтому периодически где-то ты сталкиваешься с не очень хорошими, неучтенными багами, которые тормозят работу.

Как устроен мой рабочий процесс

Сейчас я работаю только с электронными текстами. Цели работать с текстом на бумажных носителях у меня никогда и не было. У незрячих людей есть возможность читать текст с компьютера с помощью брайлевского дисплея — устройства, переводящего текст с экрана в текст шрифтом Брайля. Но у меня нет такого устройства, и я не думаю, что действительно в нем нуждаюсь. 

Тексты мне, как правило, передают в виде Google-документов, реже — в виде текстовых файлов. Я отдаю предпочтение простым текстовым редакторам. Ну и, конечно, выбор в программе экранного доступа пункта «Читать пунктуацию» значительно все упрощает. 

Ты буквально видишь эти запятые, тире, кавычки там, где их произносят, и понимаешь, почему они там. 

Наши авторы часто пишут тексты бесплатно, так что иногда приходится долго переписываться с автором, высылая ему напоминания и уточняя сроки. Объем редактирования бывает разный. Иногда нужно просто поправить пунктуацию, сделать формулировки понятными широкому кругу читателей. Тексты для соцсетей нужно делать более живыми, избавлять от канцеляризмов. После моей правки текст уходит к корректору, иногда его верстают на карточки для соцсетей.

Нравится, когда автор пишет в соответствии с редакционной политикой. Там написано, что в статье не должно быть больше 16 тысяч знаков, но иногда приходят тексты на 25 тысяч знаков. Не нравится, когда в тексте встречаются странные символы или важные мысли выделены капсом. Иногда много мелкой работы, когда автозамена не помогает. 

Отжать воду — не проблема, но какие-то смысловые сокращения бывает делать трудно, особенно если обрабатываешь личную историю.

Еще сложно переписывать тексты за авторами, если они не так поняли задание и написали не совсем о том, или не угадали с tone of voice. Получается, что ты из редактора превращаешься в автора текста, который тебе не заказывали, и переделываешь все практически с нуля.

Мне не важно, имею ли я дело с соцсетями или мессенджерами — когда вижу ошибки, у меня немного дергается глаз. Иногда опасаюсь, что допущу серьезные ошибки, предпочитаю, чтобы после меня тексты проверяли «настоящие взрослые редакторы». Когда приходится работать с текстами на медицинские темы, привлекаю к фактчекингу врачей.

В нашей организации есть редакционная политика, и мы просим авторов ею руководствоваться. Наличие стандартов придает мне уверенности: люблю четкие должностные инструкции, они снижают риск совершить ошибку. Но сокращение хороших личных историй или полезных инструкций ради соблюдения редакционной политики дается тяжело. Такие случаи я всегда обсуждаю с авторами. Кроме того, я неуверенно чувствую себя в тех случаях, когда делаю фактчекинг на тему, в которой плохо разбираюсь, поэтому предпочитаю по возможности не редактировать тексты юридической тематики.

Хочется, чтобы читатель остался с нами

Я хочу продолжать работу с текстами и работу в социальной журналистике. У меня не очень высокая зарплата, но я люблю свою работу. Сейчас я записалась на курс медиашколы и очень надеюсь, что пройду отбор, конкуренция высокая. Мне кажется, что такое сотрудничество может быть интересным опытом, как для меня, так и для школы. В прошлый раз мое обучение в социальной организации закончилось тем, что я получила работу. Это было очень кстати, потому что найти работу незрячему человеку не так просто. Я не раз проходила собеседования в разных компаниях, но не удалось устроиться даже в кол-центр. Обычно работодатель говорит что-то вроде: «Простите, вы нам прекрасно подходите, но мы не готовы вас обучать».

Сейчас я работаю с коллегами, которые учитывают мои потребности: например, скидывают мне картинки по одной, если их надо публиковать по одной, и подписывают. Это, конечно, очень приятно. Бывает такое, что в сообщении картинку с одного места надо перенести на другое, тогда я прошу это сделать коллегу. Команда меня поддерживает, без команды было бы сложно.

Еще со времени обучения программированию я привыкла к just google it. Не помнишь, как надо — загугли. Не знаешь — загугли или спроси у старшего товарища.

У меня есть ощущение важности собственной работы, и, конечно, мне хочется привлечь читателя. Есть цель сделать текст более привлекательным, понятным и интересным, чтобы читатель остался с нами до конца лонгрида. 

Иногда подумываю вернуться в программирование, но каждый раз подворачивается какое-нибудь обучение по текстам, и я думаю, что логичнее повышать квалификацию в сфере, где я уже работаю. Наверное, я не прочь найти работу на стыке редактуры и IT. Возможно, занялась бы дополнительно тестированием доступности сервисов.